ОРНАМЕНТИКА РУССКИХ ИЗРАЗЦОВ XYII-го ВЕКА

Древнерусские изразцы XVII века

ОРНАМЕНТИКА РУССКИХ ИЗРАЗЦОВ XYII-го ВЕКА Применявшиеся на русских рельефных изразцах XYII века мотивы орнамента были достаточно разнообразны. Начиная с мало характерных для рассматриваемых изделий геометрических порезок и необычайно широко развитого растительного орнамента, мотивами орнамента являлись также декоративные вазы, раковины, фигуры птиц и зверей и маски звериные и человеческие. Кроме этих орнаментальных мотивов находили место сюжетные изображения: сцены бытовые, военные. Исторические, мифологические и культовые. Мотивами для оформления и украшения изразцов являлись также архитектурные формы и детали, мотивы деревянного и мебельного дела, тканей, металлического производства, орнамент рукописей и печатных книг и листов, государственные и церковные печати.

В настоящей главе дается беглый обзор геометрических узоров и рассматривается наиболее широко развитой и распространенной на описываемых изразцах растительный орнамент и большею частью тесно связанный с ним орнамент с мотивами декоративных ваз. Как уже сказано, геометрические узоры на русских изразцах отнюдь не являются типичным мотивом орнаментации. Простые геометрические формы и линии встречаются на изразцах чаще как детали, при этом обязательно смягченные соседством растительного и животного орнамента. Иногда отвлеченная геометрическая форма дает лишь мотив для разбивки основных пятен украшения, заполняемых более органическими мотивами трав, зверей и людей. Большею частью она определяет лишь общую форму изразцовых кусков. Кроме того, эти самые линии и формы можно назвать геометрическими лишь условно, по общему их направлению и виду: в исполнении они всегда далеки от линейки и циркуля и, кроме того, часто смягчены растительными мотивами.

Табл. 2. Украинские неполивные печные кафли с геометрическими мотивами орнамента
Изразцы и орнаментированные лицевые кирпичи со сплошным «геометрическим» узором встречаются среди памятников в гончарного дела XYI – XYII-го столетий в виде редкого исключения. Примерами таких исключений, среди тысячи других мотивов изображения, могут служить изразцы шатра храма Василия Блаженного в Москве (прямоугольники с диагоналями в виде современного конверта и круги с проведенными крестообразными диаметрами (рис. 144 и 147); лицевые эмалированные кирпичи ярославских церквей с изображением ромба в прямоугольнике (рис. 141); половые эмалированные кирпичи с тем же мотивом (рис. 142); с тем же мотивом настенный изразец в Ярославле (рис. 151); эмалированные лицевые кирпичи в фризах Крутицкого терема и на здании земского приказа, находившегося на месте Исторического музея на Красной площади в Москве, с мотивом косых полос, напоминающих перекручивание кушака и носящих народное название «опояски» [28]; зеленые муравленые изразцы из Александровской слободы с узорами из ряда пересекающихся круглых колец. (рис. 108, 109).

Интересно отметить, что геометрические мотивы, редко применявшиеся на территории бывшего Московского царства в качестве основного, заполняющего изразец узора являются типичным украшением украинских неполивных кафлей. Эти кафли облицовывали печи у казаков и крестьян Украины. Орнаментальные порезки из комбинации прямых линий - дорожки, лесенки, елочки, сосенки, зигзаги, опояски, орнамент «хрестаты» из крестов разной формы, «решеткою» - т.е. сетчатый узор, квадраты, прямоугольники и ромбы, круги, шестиугольники, распространенные и типичные узоры «селянских» кафлей, собранные в музеях Киева, Полтавы и др. украинских городов [30] (Табл.2).

Самый распространенный мотив украшения рельефных изразцов XYI – XYII веков – растительные узоры, по старой номенклатуре «травы». Травы в самой разнообразной трактовке являются или основным мотивом украшения изразцов, или дополняющим другие мотивы. На рельефных изразцах русского севера (В. Устюг, Вологда, Тотьма, Сольвычегорск, Каргополь) травные узоры являются почти исключительными мотивами украшения или явно доминирующими над другими случайными мотивами: геометрическими, мотивом раковин и т.п.

Естественно, что в земельческой стране, какой была Россия в XYII-м веке, растительные узоры играли столь видную роль в декоративном искусстве. На особенную близость древнему русскому человеку растительных форм указывает, между прочим, самый язык описей XYI и XYII го века, точный и образный, изобилующий терминологией, взятой из природы. Формы предметов на языке этих старинных описей часто определяются словами «яблоком», «тюльпанцем», «грушкой», «тыквою», «дынькой», причем эти «яблоки» предметов декоративного искусства иногда довольно далеко отходят от натуральных. Эти «яблоки» по форме и обработке бывают «круглые гладкие [31], «резные» [32], или «прорезные граненые [33], крсками выписаны [34], «золочены» [35], «выточены гладью с пояском» [36], «ложчатые» [37] «тюльпанцем» [38], «грушкою» [39], а по месту применения «яблоки» бывают «державные» и «царские» (у двухглавых орлов и на порталах царей [40], «яблоки – описание земли» (глобусы) [41], и т.п.

В описях XYI и XYII веков встречаются «яблоки» - деревянные [42], костяные [43], «галишные литые» [44], цениннные [45], склянишные [46], хрустальные [47], хрустальные в серебряном окладе [48], медные [49], серебряные [50]. Узоры определяются словами «травы», «травчатый», «мелкотравный», «репьи» и «репейки» и т.п. Место по украшенной поверхности – «земля» (фон), «поля (гладкие полосы обрамлений); мастера узоров назывались «трвщики» и т.п [51]. В растительных старорусских узорах различают орнаменты крупно и мелко-травный. Изразцовые узоры «мелкой травы» являются крайне типичными для печных изразцов В. Устюга, Вологды, Тотьмы, Каргополя и Сольвычегорска.

Травы бывают лиственные и «с нацветы», т.е цветущие, сильно стилизованные и не потерявшие связи с землей, как например «травка виноградная» XYII-го века или дубовые листья на плитах Псково-Печерского монастыря XYI-го столетия (рис. 11-13) и на изразцах XYII-го столетия с Архангельского собора в Нижнем Новгороде. В XYII-м столетии частым мотивом украшения изразцов являются травы остролистные, нередко еще подчеркнутые острыми же засечками и вырезами. Ярко выраженные остролистные травы «с выцветы» разбросаны то по синей, то по буро-красной земле на изразцовых поясах второй половины XYII-го столетия работы Степана Иванова (церкови Григория Неокесарийского (рис. 160), Андрея Стратилата (рис. 161), соборов в Измайлове, Иосифо-Волоколамском монастыре и Новом Иерусалиме). Отдельные изразцы с остролистной флорой часты в Москве, Ярославле, Угличе, Великом Устюге.

Рис. 14. Листья берёзы и дуба Средней Азии.

Остролистные травы на Руси – явление заносное с Востока, с их родины – Средней Азии. Достаточно сравнить фотографии с тощих сжатых и острых листьев дуба и березы безводной Средней Азии с теми же листьями русских деревьев, чтобы ясно увидеть источник их происхождения и в формах искусства (рис. 14, 15).

Рис. 15. Листья русской берёзы и дуба.

Из цветов и «нацветов» на травах можно выделить гвоздику и василек, лилии, тюльпан, разрыв-сердце. Остро рассеченная гвоздика и василек – мотив довольно частый на изразцах XYII – го столетия, силуэты цветка, взятого сбоку и сверху, в разной степени стилизации приведены на таблице в тексте (табл.3, рис. 1-18 [52], табл.4). В московской Руси мотив цветка лилии встречается еще на неполивных плитках «Дворца царевича Дмитрия» в Угличе XY-го века (Табл. 3, рис. 20, 22). В XYII веке на поливных изразцовых поясах работы Степана Иванова 1667 года на церкви Григория Неокесарийского в Москве появились целые кусты лилий (Рис. 160 и табл. 3, в тексте рис. 21 и 23). Эти кусты стилизованы под сильным восточным влиянием [53].

Цветы тюльпана в ясно выраженной форме встречаются на изразцах конца XYII-го века с изображением вазы из Новодевичьего монастыря (рис.134) и таких же изразцов с фриза церкви Адриана и Наталии в Москве (1688 г.) (Табл.3., рис. 24, 25, Табл.4). В конце XYII-го века, при сильном развитии западного влияния в жизни и в искусстве, тюльпаны разводятся в дворцовых садах и появляются, кроме изразцов, и в других декоративных искусствах, само слово «тюльпан», «тульпан», «тюльпанец» появляется в описях и садового строения и серебряного дела.

В 1701-м году в Нижнем Красном саду в Кремле было «1000 тюльпанов цветных, 3000 средних и мелких» [54], а в Преображенских садах 60 тюльпанов» [55]. В описях серебряного дела при Патриаршем дворе (1682, 1692 – 94 г.г.) встречаются: «яблоки тюльпанцем» [56], «тюльпанцы» как узор [57], «стоянцы и трубки тюльпанцем» или «тульпанцем» [58], «пуговка на тюльпанцевое подобие». Тюльпаны в украшении рукописей встречаются несколько раньше, например в «Титулярнике» 1672 г. [60].

Цветок «разрыв-сердце» встречается на изразцах XYII-го века в Москве и Ярославле Варианты его изображений можно видеть (табл.3 в тексте, рис. 26, 28 и 29) на изразцах церкви Иоанна Предтечи в Толчкове и на изразце Исторического музея из раскопок в Московском Кремле на месте здания Приказов (табл.3, рис.27). Мотив часто встречается на произведениях декоративного искусства Украины, откуда, возможно, и заимствован. Рядом с «травами» и цветами на изразцах XYII-го века частым мотивом украшений служат плоды или на языке XYII-го века «садовое слетье» [61] (табл. 5).

Табл. 3. Мотивы орнамента древнерусских изразцов. Остролистные цветы и травы.

Виноградные гроздья, порою трудно отличимые от зернистых ягод, встречаются на изразцах второй половины XYII-го века в Москве (Крутицкий терем, печи Ново-девичьего монастыря и Кремлевских приказов в Историческом музее), Ярославле (церковь Иоанна Предтечи в Толчкове, и церковь Петра и Павла) и в Угличе.

Табл. 4. Полуфабрикаты изразцов второй половины XYII-го века с рельефным растительным орнаментом, ещё не окрашенные эмалями и глазурями. Из расколок изразцового завода XYII-го века в Гончарной слободе в Москве.

Вообще виноград в виде декоративного мотива обработки стен и изделий применялся в придворном быту и в XYI и в XYII столетиях. Например в 1589 г. при царе Федоре Иоанновиче в дворцовых палатах были изображены виноградные кисти [62], а в 1637 году апреля 8-го прапорщик немец Анц Вестволь делал царевичу Алексею Михайловичу « в воску и в красках – каковы бывают виноградные цветы и виноградины и лимоны» [63]. Во втором примере винограды и лимоны изображены уже, очевидно, натурально, как «фряжские фрукты», в виде наглядного пособия. Типичную для XYII-го века форму имеет «виноград» на росписи кирпичных скамей в ярославской Толчковской церкви [64]. Здесь он изображен в виде крупной зернистой ягоды, растущей из широкого зонтовидного листа, т.е. схож с изображением «винограда» на изразцах (табл.5 в тексте рис. 2-9).

Различные мотивы «винограда» на изразцах XYII-го века представлены на табл.5, в тексте рисунков 1 -11. Виноград особенно привился на витых колоннах деревянных иконостасов, почти точно повторенных в изразцовых колоннах Крутицкого терема и Ново-иерусалимского храма Воскресения (внутри). Этим мотивом украшены также колонны изразцовых наличников Вяжишского монастыря близ Новгорода и витые уколонки печей XYIII-го столетия в Великом Устюге.

Табл. 5. Мотивы орнамента древнерусских изразцов. Виноград, огурцы, "садовое слетье".

Огурцы» на изразце XYII-го века на церкви в Угличе могут быть указаны, как готовая орнаментальная форма азиатского декоративного искусства, перенесенная на русский изразец: «огурец» имеет вид сухого стручка с остроконечным загнутым концом (табл.5, рис.14). Восточные «огурцы» того же времени на изразцах Украины в Киевском Художественно-Промышленном музее имеют более мягкие и как бы ленивые формы (табл. 5, рис. 12, 13). «Дыни», известные московским хозяевам уже в XYI-м столетии, когда они занесены в древнейшее записанное руководство к огородничеству и садоводству: «Огород и сад как водити», в «Домострое» [65], послужили и декоративным мотивом для украшения изразцов (Изразец из Александровской слободы и Земского приказа в Историческом Музее (табл.5, рис. 15 и 16).

Мотив кукурузы стилизован и применен на изразцовые колонки, обрамляющие цениннные изображения евангелистов на барабане главы церкви Успения в Гончарах в Москве. Кроме отдельных плодов и фруктов в конце XYII столетия в Москве изразцы украшаются также целыми плодовыми букетами (Верхоспасский собор, Земской приказ, Крутицкий терем, Церковь Космы и Дамиана в Садовниках), трактованными в виде «фряжских фруктов» [66], близко к натуре. Травы и садовое слетье – плоды представляют на изразцах XIY-XYIII-го столетий в различных формах декоративной обработки. Из рук художника – декоратора выходят они в виде спиралей и завитков, в виде пальметт или «древа жизни», получают форму розетки, группируются гирляндою или оживляют своими растительными формами фигурные рамки изразцов и расцветают на декоративных арках.

Травные завитки на изразцах бывают:

одиночные или в различном соединении с другими,
двойные,
Х-образные,
расходящиеся от одного общего ствола, объединенные винтообразной линией в полосу с чередующимся направлением завитков вправо и влево,
заполняющие путем повторения любое украшаемое пространство и др. (табл. 6, в тексте, рис. 1-10).

Травные завитки, кА элемент украшения изразцов, бывают различны по своему растительному содержанию или по степени стилизации. Сильно стилизованные и составленные из трех параллельных жгутов завитки обычны на красных изразцах первой половины XYII-го века (табл.6, ри.1), дубовые завитки с листьями и жолудями в почти реальной трактовке украшают надгробие плиты Псковско-Печерского монастыря 1560 и следующих годов XYI-го столетия (табл.6, рис.2), завитки из переработки орнаментальных форм ренессанса с акантовыми и другими листьями довольно часты на изразцах второй половины XYII-го века (табл.6, рис. 3, 4).

Табл. 6. Мотивы орнамента древнерусских изразцов. Завитки.

Виноградные гроздья, порою трудно отличимые от зернистых ягод, встречаются на изразцах второй половины XYII-го века в Москве (Крутицкий терем, печи Ново-девичьего монастыря и Кремлевских приказов в Историческом музее), Ярославле (церковь Иоанна Предтечи в Толчкове, и церковь Петра и Павла) и в Угличе.

Табл. 7. Мотивы орнамента древнерусских изразцов. Розетки.

Вообще виноград в виде декоративного мотива обработки стен и изделий применялся в придворном быту и в XYI и в XYII столетиях. Например в 1589 г. при царе Федоре Иоанновиче в дворцовых палатах были изображены виноградные кисти [62], а в 1637 году апреля 8-го прапорщик немец Анц Вестволь делал царевичу Алексею Михайловичу « в воску и в красках – каковы бывают виноградные цветы и виноградины и лимоны» [63]. Во втором примере винограды и лимоны изображены уже, очевидно, натурально, как «фряжские фрукты», в виде наглядного пособия. Типичную для XYII-го века форму имеет «виноград» на росписи кирпичных скамей в ярославской Толчковской церкви [64]. Здесь он изображен в виде крупной зернистой ягоды, растущей из широкого зонтовидного листа, т.е. схож с изображением «винограда» на изразцах (табл.5 в тексте рис. 2-9).

Различные мотивы «винограда» на изразцах XYII-го века представлены на табл.5, в тексте рисунков 1 -11. Виноград особенно привился на витых колоннах деревянных иконостасов, почти точно повторенных в изразцовых колоннах Крутицкого терема и Ново-иерусалимского храма Воскресения (внутри). Этим мотивом украшены также колонны изразцовых наличников Вяжишского монастыря близ Новгорода и витые уколонки печей XYIII-го столетия в Великом Устюге.

Табл. 8. Полуфабрикаты неокрашенных изразцов с рельефными мотивами розетки из раскопок завода XYII-го века в Гончарной слободе в Москве.
«Огурцы» на изразце XYII-го века на церкви в Угличе могут быть указаны, как готовая орнаментальная форма азиатского декоративного искусства, перенесенная на русский изразец: «огурец» имеет вид сухого стручка с остроконечным загнутым концом (табл.5, рис.14). Восточные «огурцы» того же времени на изразцах Украины в Киевском Художественно-Промышленном музее имеют более мягкие и как бы ленивые формы (табл. 5, рис. 12, 13). «Дыни», известные московским хозяевам уже в XYI-м столетии, когда они занесены в древнейшее записанное руководство к огородничеству и садоводству: «Огород и сад как водити», в «Домострое» [65], послужили и декоративным мотивом для украшения изразцов (Изразец из Александровской слободы и Земского приказа в Историческом Музее (табл.5, рис. 15 и 16).

Мотив кукурузы стилизован и применен на изразцовые колонки, обрамляющие цениннные изображения евангелистов на барабане главы церкви Успения в Гончарах в Москве. Кроме отдельных плодов и фруктов в конце XYII столетия в Москве изразцы украшаются также целыми плодовыми букетами (Верхоспасский собор, Земской приказ, Крутицкий терем, Церковь Космы и Дамиана в Садовниках), трактованными в виде «фряжских фруктов» [66], близко к натуре.

Травы и садовое слетье – плоды представляют на изразцах XIY-XYIII-го столетий в различных формах декоративной обработки. Из рук художника – декоратора выходят они в виде спиралей и завитков, в виде пальметт или «древа жизни», получают форму розетки, группируются гирляндою или оживляют своими растительными формами фигурные рамки изразцов и расцветают на декоративных арках.

Травные завитки на изразцах бывают:

одиночные или в различном соединении с другими,
двойные,
Х-образные,
расходящиеся от одного общего ствола, объединенные винтообразной линией в полосу с чередующимся направлением завитков вправо и влево,
заполняющие путем повторения любое украшаемое пространство и др. (табл. 6, в тексте, рис. 1-10).

Табл. 9. Мотивы орнамента древнерусских изразцов. Расцветшие арки и рамки.
Двойные завитки, как заполняющий мотив украшения, повторяющийся в рапорте на соседних изразцах – излюбленное украшение изразцовых поясов на церквах второй половины XYII-го века в Ярославле (Табл.6, рис.6), тот же мотив покрывает изразцовый пояс Верхоспасского собора в Москве (табл.6, рис. 5). Х-образные завитки встречаются на изразцах Крутицкого терема в Москве (вторая половина XYII-го века). На этих изразцах изображены звитки «с нацветы», (табл.6, рис. 9).

Завитки, расходящиеся от одного ствола, прекрасно представлены на лопатках боковых обрамлений изразцового наличника бывшей церкви Петра и Павла в Ярославле (табл.6, рис. 7). Завитки, объединенные винтообразной линией и по очереди загнутые то вправо, то влево, встречаются на изразцах XYI и XYII-го веков. Примерами такого мотива для XYI-го века могут служить надгробные плиты Псково-Печерского монастыря 1560 и следующих годов, а для XYII-го - обрамления окон церкви Николы Мокрого и Петра и Павла в Ярославле (табл.6, рис. 7). Завитки, своим повторением заполняющие всю украшаемую плоскость, можно видеть на красном изразце трехжгутной лепки в бывшем музее Строгановского училища в Москве (табл. 6, рис. 10).

К завиткам может быть присоединен мотив травной восьмерки, часто встречающийся на изразцах печей Великого Устюга первой половины XYIII-го века (табл. 6, рис. 8). Пальметты также представлены на изразцах XIY – XYIII столетий целым рядом форм и их разновидностей )табл. 6, рис. 11-21). Являясь частым украшением печных «городков», пальметты встречаются и на обыкновенных стенных и печных изразцах. Характерным для пальметт русских изразцов является классическая трактовка с нечетным количеством ее лепестков: она бывает 5, 7, 9 и 11-лепестною; лепестки, симметрично расположенные справа и слева, венчаются последним нечетным. Исключением в этом отношении являются пальметты обрамления северного распятия Успенского собора в Дмитрове XYI-го столетия. Здесь пальметты четнолепестковые, из шести лепестков, с маленьким еще развивающимся с седьмым (табл. 6, рис. 16).

Кроме распятия в Дмитрове пальметты встречаются на красных изразцах первой половины XYII-го века из Суздаля (табл. 6, рис. 11), Москвы (табл. 6, рис. 12-14), Ярославля (табл. 6, рис. 12, 18, 19) и на поливных изразцах церкви Петра и Павла в Ярославле (табл. 6, рис. 16). Мотив этот попадается также на изразцах Москвы и Каргополя, Сольвычегорска (с хором Строгоновых, (табл. 6, рис. 20) и в Великом Устюге (на печных изразцах).

Табл. 10. Мотивы орнамента древнерусских изразцов. Вазы.

На Красном изразце из раскопок в с. Спас-Тушине под Москвою останавливает внимание мотив древа жизни. На изразцах второй половины XYII-го века попадается мотив гирлянды (Крутицкий терем). Этот мотив на изразцах сохранившихся печей в великом Устюге XYIII-го века принимает формы, типичные для стили Людовика XYI. Большим богатством и разнообразием отличается мотив розетки на изразцах второй половины XYII-го и начала XYIII-го века. Варианты этих мотивов представлены на таблице 7 и 8 в тексте. Русские гончары XYII-го века, почти всюду, применяя любимые "травы", нисколько не стеснялись оживлять ими и неодушевленные предметы: арки, вазы, рамки и т.п.

Еще рамки миниатюр византийских и древнерусских рукописей часто прорастали по углам прелестными цветками крин. Во второй по-ловине XYII-го века, в эпоху небывалого расцвета орнаментальности в русском искусстве, взамен скромных крин на русских изразцах расцве-тают богатые и разнообразные травы и изысканные нацветы. Красивые изгибы невиданных растений органически вплетаются в архитектурные формы арки или точеной вазы, оживляют их определенность и геомет-ричность и разнообразием форм и пятен побеждают повторяющиеся квадратные и прямоугольные обрезы изразцов. Образцы этих расцветших арок, ваз и рамок на русских изразцах второй половины XYII-го и начала XYIII-го века приведены в таблицах (табл. 9, 10, 11). Излюбленным мотивом украшения изразцов в XYII и начала XYIII-го веков является ваза (табл. 10). Вазовые формы на изразцах в бога-тых и разнообразных решениях представлены в Москве и Ярославле и встречается также в Суздале, Угличе, Гороховце, Нижнем Новгороде, Юрьевце, Александровской слободе, Великом Устюге, Вологде, Сине-зерской пустыни Новгородской губернии и других местах.

В Ярославле очень интересны четыре формы вазы Толчковской церкви (табл. 10, рис. 17 - 20). Эти вазы ложчатые, большей часть. "дынькою", с травными богатого силуэта поддонами "тюльпанцем", внизу законченные "яблочками". По красоте силуэта и декоративной законченности - эти вазы могут служить прекрасными мотивами для висячих цветочных горшков или подвесных лампад. Здесь же в Толчко-ве интересны близкие к указанным - половинки ваз в обрамлениях из-разцов (табл. 10, рис. 2, 3, 11, 12, 14, 15, 16). Вазы тех же форм встре-чаются в Москве - в печах кремлевских теремов, на бывшей колоколь-не церкви Большого Вознесения и т.д. Кроме этих ваз в Ярославле можно отметить кувшинец балясиной на изразцах бывшей церкви Пет-ра и Павла (Табл. 10, рис. 6) и кувшинец "стоянцем" (табл. 10, рис. 7) из раскопок в Коровниках.

В Москве сохранились сложного рисунка вазы, расположенные на 4-х изразцах, на изразцовом поясе церкви Адриана и Наталии (табл. 10, рис. 22). Ваза из той же формы украшала печи Ново-Девичьего мона-стыря (рис. 134). Эта ваза общей формой напоминает обычный народ-ный кувшин-крынку. Широкая шаровидная ее форма суживает сверху - в горле и внизу - в поддоне. Поддон, в отличие от крынки, как бы при-креплен снизу к вазе в виде ножки. Низ вазы, ее поддон и горло - лож-чаты; ваза украшена рельефными травами, кружками, квадратами и дорожками, и имеют четыре ручки из травных спиралей в виде букв З и S [67].

Церковь Космы и Дамиана в Садовниках сохранила на колокольне внизу у входа три изразцовых вставки с вазами Ново-Девичьего монастыря, возобновленными на одном изразце каждая. Рисунок изменен: над ручками появились две птички, рельеф вазы выше. Весь узор изразца полит сплошь бирюзой по красной глине. Исполнение фабричное. Кроме этой вазы в Москве могут быть отмечены: выза шаровидная на поддоне, в виде братины, наполненная фруктами, на изразцах кремлевских приказов (табл. 10, рис. 10). Ваза в формах Возрождения с S-видными ручками - на поясе церкви Рождества Богородицы в Бутырках (рис. 9) и купелевидная чаша (рис. 10, рис. 21) на изразце из кремлевских приказов.

Большая ваза с рапортом на шести изразцах на неправильно пе-реложенной печи Синезерской пустыни бывшей Новгородской губер-нии напоминает вазу Ново-Девичьего монастыря (табл. 10, рис. 23). Третий вариант этой вазы можно видеть в Ярославле в изразцо-вых уборах Федоровской церкви. На поясе церкви, среди парных завит-ков вставлены изразцы, изображающие вазу с ложчатым низом, на поддоне, с S-образной ручкой. Ваза "по-московски" более сочно и де-коративно вылеплена. Московская ваза также была поставлена не пол-ностью, а лишь частями на церкви Троицы в Зубове в Москве.

Несколько интересных форм вазы может быть отмечено также на изразцах Суздальского Ризположенского монастыря (табл. 10, рис. 13) [68] на ограде Никольского монастыря в Гороховце и в оконных налич-никах Благовещенского монастыря в Юрьевце. В рассмотренных "вазах" русских изразцов XYII-го и начала XYIII-го веков нужно отметить чисто декоративную полуфантастическую трактовку мотива, его малую конструктивность и хрупкость. Вазы на из-разцах редко изображаются натурально и живут почти исключительно как интересные декоративные мотивы. Их ручки порой переходят в травы и разводами соединяются с растущими из вазы цветами и буке-тами, расцветают и сами вазы. Ручки большой вазы Новодевичьего монастыря расцвели даже тюльпанами. Со стороны конструкции к ни нельзя подходить, их ручки отстанут от вазы при первом прикоснове-нии; это - отвлеченные орнаментальные формы, не менее далекие от жизни, чем хрупкие декоративные формы архитектуры в палатном письме икон. Однако, даже фантастически трактованные вазы русских израз-цов по основным силуэтам своим могут быть сведены к нескольким бы-товым формам. Изображаются вазы стоячие и висячие. Типичны фор-мы, суживающиеся и сверху и снизу (все рис. 10, таблицы, кроме 14, 17 и 21); как исключение - встречаются формы купелевидные с широким разложистом верхом.

Бытовые первоосновы форм изразцовых ваз следующие:

кринка-кувшин (табл. 10, рис. 1, 9, 18, 15, 22 и 23),
братины (табл. 10, рис. 10),
кувшинец-балясина (табл.10, рис. 6),
кувшинец-стоянец (табл. 10, рис. 7),
восточная посуда - кувшинчики и курильницы (табл. 10, рис. 5 и 8),
Купель (табл. 10, рис. 21),
Лампада (табл. 10, рис. 11, 12, 14, 15, 17 - 20).

Фантастическая, чисто декоративная обработка "вазы" на изразцах делает эти бытовые формы на первый взгляд неузнаваемыми. Но количество вазовых форм, созданных человечеством в течение тысячелетий, далеко не бесконечно, и создание совершенно новых форм, как показывает всеобщая история искусств, очень давно, едва ли не в древнем мире, прекратилось. Даже при исключительной декоративной одаренности древнерусского художника и свободном фантастическом задании - формы ваз приближаются к примелькавшимся художнику бытовым формам окружающей жизни. "Воображение" - писал Ив. Е. Забелин, как бы сильно не играло, никогда не сможет унестись с той почвы, на которой оно воспитывается, и непременно, если не в частях, то в общих образах будет воссоздавать лишь те формы. Какие искони запечатлены в памяти, как существующая или существовавшая действительность" [69]. Эта мысль была высказана по поводу фантастики палатного письма на русских иконах и рукописях и не противоречит нашему современному пониманию и с одинаковым основанием может быть применена к фантастическим изображениям на русских изразцах.

Изразцы - не первоисточник фантастических решений "вазы": не менее пышно и до второй половины XYII-го века, когда они известны на русских изразцах, расцветали подобные вазы в заставках рукописей, на тканях и в декоративных росписях стен. На изразцах "ваза" имеет значительный художественный интерес, как законченный мотив изображения, украшающий всю площадь изразца.

Ввиду почти полного отсутствия разработки истории русского орнамента, остановимся еще несколько на трактовке вазы и ее украшениях.

Табл. 11. Полуфабрикаты неокрашенных изразцов с рельефными мотивами расцветшей арки и вазы из раскопок завода XYII-го века в гончарной слободе в Москве.

Не изменяя готовых бытовых форм по существу мастер-художник, при переносе их на декоративную плоскость изразца дает им новую стилевую обработку. Прототип его форм - бытовая посуда - имеет объемную форму и довольно тяжелый силуэт. В творческой переработке для изразца разрешается задача декоративного единства этих тяжелообъемных форм с плоским прямоугольно-ограниченным фоном изразца. Объем основных форм изображения делается более плоским, что еще более усиливается применением обратной перспективы. Дополнительные линейные фигурно-ажурные декоративные ручки делаются еще более низкого рельефа, который вместе с линейным заполнением фона органически объединяет изображение с плоскостью и формой изразца. В вазах на изразцах XYII-го века можно отметить: пристрастие к трактовке "дынькой", как на вазах Толчковской церкви, и к обхвату вазы с дна или с горла "тюльпанцем" (табл. 10, рис. 11, 12, 16, 17-20); пристрастие к украшению ложками, выгнутыми или вогнутыми гладкими желобками и долинками. Украшения в виде ложков или ложек (Sic) [70] сильно распространены былив декоративных искусствах XYII-го столе-тия. Эти вдавленные или выпуклые "каннелюры" встречаются, и на металлических, и на гончарных, и на деревянных изделиях. Типичным для изразцов XYII-го века нужно считать также помещение на краях изразцов по половине вазы, трактуемой так, конечно, в расчете на продолжение вазы на соседнем изразце. "Вазы" изразцов, кроме ложков, богато украшались травами, ва-ликами, полочками и "яблочками" (шариками). Вазы изображались с ручками и без ручек. Ручки имели формы, напоминающие своими изгибами буквы C, S и З. Вазы изображались всегда в обратной перспективе - с открытым овалом горла при плоском горизонтальном дне. Не только на изразцах, но и в рукописях, и в нашей иконописи подобные изображения обычны.